Длина окружности

Вот теперь я могу рассказать как дело, сделав круг за 10 месяцев, вернулось к началу.
Теперь можно и уточнить фабулу.
Фирма Т заключила договор подряда с фирмой Г. Т подрядилась изготовить для Г некое оборудование. Оборудование не слишком простое, требующее достаточно продолжительного изготовления, опробывания, испытания и так далее. Был составлен график как работ, так и платежей.
Поначалу и то, и другое - и платежи и работа шли нормально. Однако затем с платежами начались напряги - Г выбилась из графика, а затем одно из требований Т уплатить удовлетворила только наполовину.
Т некоторое время ждало денег, которые ей были нужны для финансовой деятельности, так как под обусловленный договором график получения денег уже были спланированы другие договорные платежи. Затем всё встало. Встало, естественно, и изготовление оборудования и исполнение тех самых сделок, которые Т заключало под обещания платежей со стороны Г.
Затем г-н И (он непредприниматель) поручился перед Т за исполнение обязательств Г по возмещению убытков в определённой в договоре поручительства доле. Доле, надо отметить, небольшой, но это уже - дело Т и г-на И. Они, конечно, имеют право определять размер ответственности поручителя таким образом, каким считают необходимым.
Вот в этой самой ситуации Т обратилась к мировому судье 5-го судебного участка Калининского района города Новосибирска с иском к г-ну И (кажется, там было соглашение об изменении трерриториальной подсудности в соответстви со ст. 32 ГПК РФ). Естественно, привлекая Г в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора.
На первом же заседании представители Г устроили настоящий концерт. Они, похоже, даже не обратили внимание на то обстоятельство, что г-н И далеко не полностью признал предъявленный к нему иск. Они начали выступать с заявлениями.
Первое состояло в том, что срок давности по иску - истёк.
Представитель г-на И на это ответил (правда вначале выступил представитель Т с парадоксальным утверждением, что срок исковой давности... ещё не начал течь!), что правом заявления об истечении срока давности имеет право делать лишь ответчик, но никак не третье лицо.
Тогда представители Г, которые вели себя достаточно своеобразно, постоянно отчего-то обвиняя представителя г-на И в том, что он-де защищает не столько интересы г-на И, сколько интересы Т (интересно, а чьи интересы при этом защищает представитель Г, делая подобные заявления?), попытались стать ответчиком. Для этого они заявили неслыханное ходатайство о... привлечении их в качестве ответчиков.
Т наотрез отказался предъявлять к Г какие бы то ни было требования.
Суд тогда в удовлетворении такого удивительного ходатайства отказал.
Представители Г попытались обжаловать это определение (хотя отчего бы его можно было обжаловать отдельно от решения - не понимаю).
Через значительный период времени выяснилось, что ничего они в реальности не обжаловали.
Начали рассматривать по существу.
Представители Г стали говорить, что у Т не было лицензии на производство такого рода оборудования и уж тем более на проведение вполне определённых анализов, которые были предусмотрены договором. Выяснилось, что никакой специальной лицензии на производство именно такого оборудования просто не требуется, а проведение лабораторных испытаний образцов, на которые действительно нужна серьёзная лицензия, Т вполне было способно заказать в лицензированной лаборатории, находящейся по соседству с самой Т.
Тогда представители Г заявили, что Т не сдала им выполненную работу.
Опять стало ясно, что это и не требовалось - вся, именно вся работа и не была сделана. Были завершены определённые этапы по договору, а вот оплата не была произведена вовремя. Да ведь никто и не требовал от Г уплатить всю сумму по договору. Речь шла только о том, что Г не исполнила своих обязательств по промежуточным платежам!
И при всём этом ответчик - г-н И последовательно соглашался с приводимыми представителем Т обстоятельствами, тем самым просто освобождая Т от доказывания таковых в силу п. 2 ст. 68 ГПК РФ. Однако, надо признать, что даже и без ссылки на п. 2 ст. 68 ГПК РФ доказательств в деле было довольно.
И тогда снова представитель Г, выступавший в довольно странной манере каких-то полуугроз, полунападок на представителя г-на И, постоянно ссылаясь на какие-то "сомнения" (очевидно, даже не предполагая, что сами по себе сомнения относительности разумности и добросовестности в гражданском судебном процессе в отличие от уголовного ничего не значат в силу презупций п. 3 ст. 10 ГК РФ), снова заявил о привлечении в дело Г в качестве ответчика.
Мировой судья, по-видимому, крепко устав от этих бесконечных заявлений и ходатайств, решила перенести эти домогательства в суд общей юрисдикции, прекрасно понимая, что и истец и ответчик будут против. Но зато в этом случае, согласно расчётам судьи, её не в чем будет упрекнуть: "Ну вот так, дескать, решили федералы!".
И мировой судья вынес определение, которым удовлетворил ходатайство о привлечении Г в дело в качестве ответчика. Правда суд указал в определении, что оно может быть обжаловано.
Представители Т и г-на И понимали, что на самом деле такое определение отдельно от решения обжаловать нельзя, но воспользовались возможностью подать жалобы, в которых изложили свои точки зрения. Они указали, что такого рода привлечение к участию в деле в качестве ответчика Г прямо противоречит принципу диспозитивности гражданского судебного процесса, согласно которому, в частности, вопрос о том - кому именно из двух солидарных должников предъявлять требования - вопрос не суда, а исключительно истца. Там же было и разъяснение вопроса - когда привлечение ответчика является в сущности, необходимым для разрешения спора по существу (ситуация субституции должника). Вполне естественно, что федеральный суд не стал рассматривать жалобу, указав, что она может быть рассмотрена только вкупе с жалобой на вынесенное решение, но не отдельно.
Таким образом, дело вернулось к мировому судье.В деле уже были два ответчика: Г и г-н И.
Вот в этой вот конфигурации мы и вошли в процесс сегодня. Г уже готовилась отпразновать победу простым заявлением о пропуске срока исковой давности, но тут...
Представитель Т (не скрою, это была давняя домашняя заготовка) встал перед началом судебного заседания и... отказался от иска к Г! (Вообще-то такой тактический приём, применяемый в других, правда, ситуациях назван разработчиками "гамбит"). При этом он ещё и присовокупил, что Т никогда к Г иска не предъявляла и вообще не собирается этого делать, сознавая, что срок исковой давности для такого иска пропущен. Представитель г-на И заявил, что действительно, такой отказ от иска не нарушает прав ни г-на И (это он, представитель г-на И вправе решать сам - он и никто более!), ни каких-либо иных лиц. А в остальном - вопрос определения исковых требований - субъективное право истца, а права в процессе стороной осуществляются по усмотрению стороны, но никак не суда.
Представитель Г (он явно не ожидал такого поворота дела, не просчитывал его и не был, следовательно к нему готов) начал с того, что представитель г-на И защищает не интересы г-на И, а интересы Т (меня начало пробивать на смех, так как было сильно похоже, что теперь уже представитель Г взялся быть арбитром в отношениях между г-ном И и его представителем, а заодно уж и представителем Т), и что если б г-н И хотел, то мог бы и давно уже уплатить "незначительную сумму" (я начал уже смеяться, поражаясь удивительному нахальству с которой представитель Г начал подсчёт денег в кармане г-на И; кстати, представитель г-на И вытащил из кармана деньги и демонстративно протянул их представителю Г), а потом представитель Г, пропев песню о "сомнениях", начал рассказывать, что он подозревает, что против Г затевается что-то недоброе (я уже смеялся явно, так как ясно видел, что сомнения и подозрения у него есть, но этот адвокат, который важно протягивал вместо паспорта удостоверение, был даже не в состоянии сообразить - а в чём, собственно состоит тактическая угроза - срок-то исковой давности явно закончился!), а потому-де, если дело так пойдёт (!?!), то они, представители Г, то есть, обратятся в компетентные (sic!) органы по поводу злоумышленника - представителя Г. Было весело. Такого откровенного testimonium paupertatis я давненько не наблюдал (если, конечно, не считать выступлений г-на Д.В. Перфильева, но те были не смешными, а откровенно мерзкими).
И суд вынес определение о принятии отказа от иска. А затем ещё одно - о привлечении Г в дело в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора.
Процесс сделал круг с длиной окружности в 10 месяцев!
На этом пока сегодня и закончили.
Да... а фамилия судьи? А вот с этим я пока повременю. Надо, всё-таки, отметить, что кроме тяжёлой затяжки судья ничего особо плохого не сделала и держалась в споре вполне достойно.

Своеволие нарастает

Итак, сегодня под конец дня выяснилось вот что.
Я писал в записи "В Бобруйск!" о том, как суд держал в неведении людей относительно начала судебного заседания. Называю суд: федеральный суд общей юрисдикции Центрального района города Новосибирска, называю судью: федеральный судья Зиновьева. Вы можете посмотреть, прочитав запись, что именно произошло в суде: люди прибыли в заседание вовремя, но их даже никто не счёт достойными проинформировать о самой задержке начала судебного заседания, не говоря уже о причинах таковой, а потому они ушли.
Надо отметить, что по этому поводу был составлен акт и передан под отметку в канцелярию суда. Сегодня выяснилось, что судья оказывается таки вошла в этот день в судебное заседание и, отметив, что сторона по этому делу не явилась, то есть указав в судебном акте заведомо для суда не соответствующие действительности данные, вынесла-таки в отсутствие стороны судебный акт - определение о повороте решения.
Не собираюсь обсуждать существо самого дела, так как по нему, вообще-то никто ничего не получал, а следовательно, никакого и поворота вынести было нельзя.
Дело совсем уже не в этом. Дело в том, что в действительности количество нагловатых по своему существу игнорирований законодательства Российской Федерации в судах, по крайней мере, Новосибирской области начало расти уже как снежный ком. Судьи мировые, федеральные судьи, по-видимому ошалев от отсутствия какого-либо гражданско-общественного контроля, обнаглев от безнаказанности, или из-за страха перед чем-то потустороннем для нас начали повально, сплошь и рядом впрямую нарушать закон. Нарушать, будучи чётко уверенными, что им за это ничег не будет. И есть основания полагать, что они находятся в этой деятельности под прикрытием президиума Новосибирского областного суда - последней инстанции в субъекте федерации, которая может отменить незаконное решение, даже вступившее в законную силу.
Приходится признать, что указанное явление стало ясно проявляться именно со сменой председателя Новосибирского областного суда.
По делу же, в котором федералный судья Зиновьева вынесла определение, и ранее были, например, допущены (но допущены уже именно президиумом Новосибирского областного суда) дичайшие процессуальные нарушения.
Трудно себе было представить, что президиум Новосибирского областного суда ранее мог бы совершенно открыто не допустить в заседание заявленного стороной её представителя только на том основании, что этот представитель - председатель постоянно действующего третейского суда. Участвовавшие при этом в заседании судьи с лёгкостью поддакнули председателю. Среди поддакнувших и развивших тему недопуска оказался и и.о. заместителя председателя Новосибирского областного суда по гражданским делам - Ю.И. Дронь. А ведь он-то, человек весьма осведомленный о гражданском судебном процессе, не мог не знать о том, что то, что человек является председателем постоянно действующего третейского суда, никак не препятствует последнему быть представителем в суде кого угодно.
А дело-то было - об исполнении государственным регистратором требований ст. 28 ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним". Ну не хотелось судьям выслушать мнение именно того самого юриста, который наиболее последовательно мог бы доказать, что именно председатель суда в своей логике, вынося определение о передаче дела в суд надзорной инстанции, отходит от прямых предписаний закона. А вот потрафить как председателю, так и исполнительной власти - очень хотелось.
Но вообразим себе, что и это было ещё не всё.
Вынося судебный акт, президиум Новосибирского областного суда, тогда остался на совещание. Вместе с ним в комнате для совещания находились: секретарь судебного заседания и судья-докладчик. Ни тот, ни другой членами президиума не являются. Такое процессуальное нарушение называется однозначно - нарушение тайны совещания судей и во всех случаях, наряду с неправомерным недопуском к участию в деле представителя является самостоятельным основанием для отмены судебного акта по делу.
Ранее в суде первой инстанции при рассмотрении этого же самого дела ф.с. О.В.Чистова приобщила к материалам по делу некую подмётную грамоту, бесстыдно разосланную всё тем же и.о. зам. пред. по гражданским делам Новосибирского областного суда Ю.И. Дронем. Ту самую грамотку, в которой расписывалось как и о чём договоривались представители двух ветвей власти в Новосибирской области. И никто не мог сказать - что представлял собою этот документ - если нормативный, то откуда он исходил, а если доказательство - то доказательство чего. Чего, как не нарушения Конституции РФ?
Всё это - в одном и том же деле. В одном и том же. С последовательностью удивляющей и крайне настораживающей. Диагноз только один: спайка судебной и исполнительной власти в Новосибирской области уже привело к грубому и сверхциничному нарушению прав людей. И непременно будет приводить и в будущем.
Таков неутешительный итог.
И вывод только один: если срочно не изменить закон - с правами человека в России может быть покончено надолго. А второго такого периода массового нарушения прав человека, как мне кажется, Россия уже не переживёт.А ещё завтра с утра будет забавный такой процесс.
В нём тоже закручивается сюжет покруче "Фауста".
По фабуле своей дело там несложное.
Одна фирма Т подрядилась сделать для другой - Г установку. Подписали договор, расписали график как платежей, так и изготовления. Но Г вовремя не уплатила. г-н И поручился за исполнение обязательств фирмой Г перед фирмой Т в объёме, оговоренном в договоре поручительства. Фирма Т предъявила иск г-ну И, а Г привлекли в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора.
Так вот, судья сама по собственной инициативе вынесла определение, которым признала фирму Г ответчиком по этому делу. И это при том, что фирма Т наотрез отказалась предъявлять именно фирме Г какие бы то ни было требования.
Таким образом, судья завтра будет рассматривать требования, которые никто к Г не предъявлял.
Что ж отчёт об этом действе, вкупе в указанием с фамилией судьи будет опубликован завтра. А пока... пока фирма Т готовится отказаться от иска к фирме Г. (Определение-то о привлечении в качестве ответчика обжаловать никак нельзя, хотя судья и написала, что это обжалование возможно, и даже приняла апелляционную жалобу).
Вот такие замечательные дела начались в нашем Отечестве.

Это что за срамотища такая ?!

Без всяких купюр выкладываю тут страшное, как мне представляется, известие. Тут одно из двух: или изложенное здесь - клевета (и тогда я готов опубликовать опровержение) или - мы докатились уже до самого дна и дальше только ад. Если судья, позволивший себе заявить такое не будет публично освобождён от занимаемой должности, я должен буду признать, что Россия опозорена. Граждане, Отечество - в опасности!

Сибирских судей Европейская конвенция и права человека "не касаются"...

Об опасности игнорирования практики Европейского Суда из- за недостаточной квалификации судей Тюменской области

В практике Тюменского областного суда участились случаи грубого нарушения законодательства о приоритетном применении норм международного права и международных договоров, указанного в части 4 статьи 15 Конституции РФ, части 2 статьи 1 ГПК РФ, части 3 статьи 1 УПК РФ.

Так, 27 апреля 2005 судебная коллегия по гражданским делам Тюменского областного суда (А.А. Лаврентьев (пред., докл.), А.А. Кликушин, В.П. Горностаева) при рассмотрении кассационной жалобы ответчиков на решение Ленинского районного суда (А.В. Карпов) от 28 февраля 2005 вынесла определение, в котором содержится отказ в применении практики Европейского суда по правам человека по мотиву: «судопроизводство в Российской Федерации осуществляется на основании законов (конкретных правовых норм), но не на основе имевших место конкретных судебных дел (прецедентное право)».

07 сентября 2006 состоялась судебная коллегия по уголовным делам Тюменского областного суда (Ю.Д. Носов(предс.), С.А. Клюсова, И.А. Шипецова (докл.)) при рассмотрении кассационной жалобы осужденного С.В. Кривды и кассационного представления прокурора на приговор Центрального районного суда (В.Г. Агафонова) от 30 июня 2006. В ходе судебного разбирательства защитник осужденного указал на нарушение судом первой инстанции прав человека, предусмотренных Европейской Конвенцией, сославшись на практику Европейского суда, в частности на выводы Суда по делу о приемлемости жалобы по делу «Худобин против России». Однако председательствующий прервал выступление замечанием «Нас не интересует, кто там выступал против России. Нас не касается практика Европейского суда. По нашему делу у Вас есть что сказать?»

Между тем в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» указано: (преамбула): Международным договорам принадлежит первостепенная роль в сфере защиты прав человека и основных свобод.

(пункт 4): Судам надлежит иметь в виду, что международный договор подлежит применению… при условии, что указанный договор вступил в силу для РФ (например, Конвенция о защите прав человека и основных свобод была ратифицирована РФ Федеральным законом от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ, а вступила в силу для Российской Федерации 5 мая 1998 года - в день передачи ратификационной грамоты на хранение Генеральному секретарю Совета Европы согласно статье 59 этой Конвенции).
(пункт 8): Правила действующего международного договора Российской Федерации, согласие на обязательность которого было принято в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении законов Российской Федерации.
(пункт 10): Разъяснить судам, что толкование международного договора должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 года (раздел 3; статьи 31 - 33). Согласно пункту «b» части 3 статьи 31 Венской конвенции при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования.

Российская Федерация, как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод, признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (статья 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»). Поэтому применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Поскольку пренебрежение указаниями высшей судебной инстанции в практике Тюменского областного суда повторяется, это может свидетельствовать об опасной тенденции. Во избежании укоренения нежелательной практики Тюменское отделение общероссийского общественного движения "За права человека" предложило каждый случай игнорирования практики Европейского суда расценивать как свидетельство недопустимо низкого уровня квалификации соответствующих судей.

По этому поводу в квалификационную коллегию судей Тюменской области направлено обращение Тюменского отделения общероссийского общественного движения "За права человека" на тему "Об опасности игнорирования практики Европейского Суда из-за недостаточной квалификации судей"

ИА Сутяжник-Пресс

25.10.2006

Изобретения...

Интересное вообще-то кино получается в нашей замечательной во всех отношениях действительности.
Все, наверное, хорошо помнят эпопею с покупками автомобилей по "генеральным доверенностям". До сих пор всречаю вот такое в судах и до сих пор задаю дурацкие вопросы:
- Что это значит: "купил по генеральной доверенности"?
Почему-то когда-то считалось, впрочем, без малейших на это правовых оснований, что для того, чтобы автомобиль стал вашим, его непременно надо зарегистрировать в ГАИ, и, дескать, вот только с момента регистрации такой, он вашим и становится. Причём, нигде, никогда, ни в одном нормативном акте такое странное правило перехода собственности на транспортные средства не было установлено. Подчеркну: никогда и нигде за всю историю существования автотранспортных средств. Регистрация в ГАИ есть допуск к участию в дорожном движении этого вот автотранспортного средства, но никак не более того.
И тем не менее, все пытались оптимизировать куплю-продажу автомобиля, обходя сложности... которых никогда не было. И никто даже не задавался вопросом: "А автомобили, которые стоят в магазине, принадлежат магазину или нет, если магазин их на себя никогда в ГАИ не регистрировал?"
С этой удивительной целью старались аппроксимировать полномочия собственника: вместо передачи комплекса прав собственника, производили делегирование полномочий такового по нотариальной доверенности. Затем доверенности перестали быть с необходимостью нотариальными, но странная традиция осталась.
И все были страшно довольны и горды этакой правовой конструктивной находкой.
А ведь предполагаю, что у конструкции с "генеральной доверенностью" есть автор - юрист, который, поди, гордился сим гениальным изобретением.
Ну, то что приём аппроксимации в создании юридических конструкций как именно технический приём может быть использован - правда. Но и электрошок ведь используют при фибрилляции сердца, однако это вовсе не означает, что его необходимо употреблять к месту и не к месту.
Что из этого всего получалось - известно. А тут ещё и законодатель догадался обложить налогом автотранспорт по реестрам ГАИ, хотя, строго говоря, реестр ГАИ вовсе не отражает именно права собственности. И никогда не отражал, даже не пытался отражать. В отличие, скажем от ЕГРЮЛ, или ЕГРП, или записям актов гражданского состояния.
Тут, кажется, объявилось новое замечательное изобретение в области юридического конструирования. И касается оно ставшего теперь распространённого обычая брать кредиты в банках.
Само по себе то, что люди стали брать банковские кредиты - замечательно. Именно - замечательно. Это свидетельство сразу же многих обстоятельств. И все их них - положительные. Отрицательным является только то, что у людей, очевидным образом, не хватает оборотных средств. В этом - опасность.
Банки, выдавая кредиты, конечно, заинтересованы в двух вещах: возвратности этих кредитов и их доходности. Собственно, ради доходности банки как раз и идут на выдачу кредитов. Возвратность же пытаются обеспечить различными методами. Чаще всего эти методы связаны с изучением так называмых субъектных рисков, иногда обеспечение производится субъектным способом - поручительством, иногда - объектным - залогом различных видов.
До реального и систематического конструирования новых методов обеспечения банки зачастую просто не доходят. Почему - вопрос особенный. В своё время в этой области - в области конструирования методов обеспечения - серьёзно работал КАБ "Славянский" (Запорожье, Украина) - не путайте со Славянским банком (!). Но власти Украины просто разгромили этот банк и никаких систематических работ никто, насколько мне известно, с тех времён не вёл. А люди, которые устроили на пустом месте погром этого банка по желанию Л.Д. Кучмы (тогдашнего президента Украины и жулика уровня рыночного бандюгана), получили серьёзные регалии.
Ну, а проблемы, тем временем, остались. Тем более, что власти как России, так и Украины, сами будучи достаточно бесильными в области права (один из президентов прямо вот так и сказал, что на юрфаке он учился не очень хорошо, "потому что много пива пил"), сочли за благо начать вмешательство в деятельность частных лиц, обеспечивая, как им представляется, охрану индивидуальных прав. Опять-таки - такими методами, какие им мнились целесообразными, и в том именно объёме, который им казался существеным.
Отметим, что из такой правоохраны вообще никогда ничего путного не выходило.
Между тем - кредиты стали нужны многим. А вот с ликвидностью заёмщиков частенько выходит полный кабак. Банк, работая по определённой технологии, часто требует весьма стандартный набор документов. Это - ясно и понятно, поскольку отсутствие единых по банку стандартов при разветвлённых банковских сетях всегда будет приводить к весьма неприятным эффектам.
Что этому противопоставляют кредитополучатели?
Один из способов, который, вероятно, кто-то изобрёл, состоит в том, чтобы кредит брал тот, кто платёжеспособен по всем предъявленным параметрам, а затем передавал этот кредит тому, кто в нём нуждался. То есть речь идёт об эксплуатации платёжеспособности субъекта. При этом реальный потребитель кредита пишет какие-то долговые расписки в пользу кредитополучателя.
Конструкция вполне законная и тут ничего не скажешь. Все крики о наличии в неё хоть малейшего криминала, на самом деле - результат или непонимания, или бессилия. Единственное, что можно в данном случае предъявить кредитополучателю в качестве совершённого им деликта - нецелевое использование денежных средств. Однако, при потребительских кредитах такое вот нецелевое использование - штука трудно отлавливаемая, а кроме того - цель кредитования вообще может быть в данном случае не обозначена. Просто потому, что технологизировать контроль над таким целевым использованием весьма трудно. Собственно и на это делает расчёт тоже.
Каких только документов при этом не пытаются составлять реальный потребитель кредита и кредитополучатель! И отчего-то все они забывают, вот так вот просто разом забывают, что существует весьма стандартная и вполне даже урегулированная законодательством России (да и не только её законодательством) конструкция обслуживания чужих интересов.У неё есть даже стандартное имя!
И имя это: договор комиссии.
Прежде чем изобретать методы - возьмите на себя труд и загляните в справочники, именуемые кодексами. Вдруг (может ведь так случиться!) вы вообще пытаетесь ломиться в открытую дверь, придумывая либо обходные пути вокруг пустого места, либо изобретая то, что давным-давно человечеством изобретено.
А ведь как раз договор комиссии это есть фактически договор об использовании свойств одного субъекта в интересах другого. Только в отличие от вновь созданных конструкций, этот договор уже неплохо изучен (хотя в нём тоже есть некие неожиданные области и эффекты) и что самое главное - вполне урегулирован.
Давайте же разбираться.
Договор кредитования - сделка?
Несомненно - сделка.
Она может быть совершена во интересах иного лица, которое в сделке этой непосредственно не участвует?
Конечно, а отчего бы и нет?!
Тогда кто же мешает реальному потребителю кредита и кредитоплучателю заключить между собсою именно договор комиссии, в котором одно лицо как комиссионер (кредитополучатель) берёт на себя обязательство перед комитентом (реальным потребителем) заключить одну или несколько сделок в интересах комитента, по его указанию и за чего счёт? Да никто! И тогда совершенно на законных основаниях в порядке компенсации затрат, произведённых по заключению и исполнению кредитного договора, а равно и освобождения комиссионера от всех обязанностей (см. главу ГК РФ, регулирующую отношения, возникающие в связи с договором комиссии - специально цитировать не буду, так как уж что-что, а ГК РФ общедоступен), комиссионер, получив кредит, вполне может требовать исполнения от комитента. Оставаясь, правда, сам обязанным перед банком. Причём, в указаниях комиссионеру (см. опять-таки кодекс!) можно указать ту самую цель кредитного договора, которая указана и в самом кредитном договоре. И тогда не будет даже нецелевого использования кредита!
Всё, казалось бы, так просто и ясно!
Но нет - пишут долговые расписки, никаким образом не связанные с договором кредитования, говорят какие-то странные слова, затем долго в суде выясняют отношения: были ли у них отношения, связанные с договором кредитования или нет... Сколько же сложностей... вместо одной бумаги с надписью "Договор комиссии".
Поверите или нет, но часто вообще слова "договор комиссии" даже не понимают... А зря. Интересный это договор, уж поверьте - сильно интересный. И никогда, вообще ни-ког-да, не изымавшийся из юридической практики - комиссионные магазины помните?
А правило при конструировании должно быть жёсткое: прежде чем изобретать - оцените существующие конструкции велосипедов и отдайте себе отчёт - чем они вам не подходят. Конструкторы, не так ли?

Убытки?!

Во первых строчках сегодня помещаю доказательство того, что определение, приведённое ранее и являющееся плодом трудов праведных ф.с. Виноградовой В.В. существует объективно, дано нам всем в ощущениях, а не является плодом моей фантазии:

Что-то ф.с. Виноградовой В.В.

Hosted by eSnips

Однако, вслед за полученным эстетическим наслаждением сим глубокомысленным судебным актоми раздумьями на тему субъектов, которым "закон не писан", не грех перейти и иному вопросу.

Дело было так.

В некоем кооперативе К. состоялось два собрания его членов. На этих собраниях были вновь приняты в члены кооператива С,П. и Р, Р избран новым председателем и собрание дало согласие Р на получение им всех денежных средств кооператива "в подотчёт". Кроме того, кооператив менял наименование. Одновременно были приняты решения о начале процедуры ликвидации кооператива.

Затем решением суда оба собрания были признаны неправомочными из-за процедурных нарушений.

И старый председатель, восстановив свою власть, обратился в суд с иском к пяти членам кооператива (которые голосовали за ликвидацию и прочее) с иском о взыскании убытков.

К убыткам этот председатель отнёс: всю сумму, снятую Р "в подотчёт", кое-какие мелкие расходы, связанные с изменением наименования кооператиа, судебные издержки по предыдущему процессу, а также... исчисленные самим кооперативом пени и штрафы за несвоевременно уплаченные налоги и сборы.

Именно так обозначил свои притязания председатель.

Ну что ж, с издержками на перечисление денег и судебными издержками - всё более или менее ясно.

Самым интересным являются две суммы: сумма, взятая Р. "в подотчёт", и сумма пени и штрафов по налоговым обязательствам. При этом надо иметь в виду, что реально пени и штрафы в данном случае только начислены самим кооперативом, но не перечислялись.

Что же на говорит ГК РФ об убытках вообще:

Статья 15. Возмещение убытков

1. Лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.

2. Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).

Если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы.

Совершенно очевидно, что в данном случае не идёт и речи об упущенной выгоде, так как ни о каком предполагаемом доходе никто не говорит. А тогда единственным видом убытков остаётся... реальный ущерб. Читаем ещё раз: "Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чьё право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб)".
Сразу же возникает первый вопрос: какое право кооператива было нарушено?
Ответ представителей истца был: "Материальное".
Тогда надо бы выяснить: а какими, собственно, действиями было нарушено право на имущество (очевидно именно это имеется в виду)?
По мнению истца - дачей согласия на получение денег Р "в подотчёт". Они, дескать, перекочевали со счёта кооператива на личный счёт. Вроде бы - присвоены Р. Правда, Р отсутствует среди ответчиков. Он вызван в качестве свидетеля.
Но ведь Р. действовал отнюдь не самостоятельно, денежные средства на себя и третьих лиц не тратил. Можно ли при этом утверждать, что право кооператива было нарушено снятием денежных средств "в подотчёт"?
Строго говоря, денежные средства, находящиеся на счёте в банке суть всего лишь обязательства - обязательства банка перед субъектом. В этом легко убедиться, наблюдая именно за процедурой банкротства банка, когда имущество и кредиторские требования явным образом разъединяются. Вкладчики не могут требовать от банка виндикации своих денежных средств (кроме случая хранения их в сейфах), они как были именно кредиторами, а не собственниками, так ими и остались. В данном случае изменился должник. Но кредиторские требования кооператива не уменьшились и совершенно не увеличились - деньги-то взяты "в подотчёт", то есть с обязательством распоряжаться ими только в интересах кооператива.
Значит, одно из двух: или Р. нарушил такие обязательства и похитил эти деньги, и тогда это - реальный ущерб в виде утраты имущества, но уже не в результате снятия со счёта, в результате растраты вверенного имущества, либо это не есть утрата имущества вообще. Для первого необходимо иметь вступивший в законную силу приговор суда. Его нет.
Тогда в чём же заключается утрата этих средств?
Единственное, что может тут возникнуть, как я понимаю, это неосновательное обогащение в размере начисленных банком в пользу Р процентов, если, конечно, такие проценты были начислены.
Но самое-то главное: а какова вообще причинно следственная связь между дачей согласия на снятие денег и самим снятием, ведь в результате дачи согласия пояляется лишь возможность снятия денежных средств, но ещё не само по себе уменьшение суммы на счёте. Для последнего необходимо ещё одно волевое действие, исходящее уже от Р.
А последний действовал в интересах кооператива, во всяком случае так, как он представлял себе эти интересы в момент совершения таких действий.
Вторая из сумм - сумма штрафов и пени была исчислена самом истцом, исходя из того, что в период междувластия, кооператив не уплачивал налогов и сборов. Но вот что интересно: а есть ли это вообще реальный ущерб?
Разве уплата таких сумм производится для восстановления нарушенного права, подобно тому как несутся судебные издержки?
Вроде бы очевидно, что если такие платежи и надлежит сделать, что, конечно, само по себе неочевидно, то каким же образом они будут направлены именно на восстановление нарушенного права? А ведь именно так ст. 15 ГК РФ квалифицирует реальный ущерб: "произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права".
Удивительно, но представитель кооператива (это тот же самый г-н П, который имел честь подставить мне свой зад, спину и затылок для обращения к ним в федеральном суде общей юрисдикции Центрального района города Новосибирска. Кстати, я не многим ошибся, он, кажется, был-таки следователем и ... судьёй. Вот откуда у него это самое: "Читайте! Там всё написано!" Он и сегодня попытался мне произнести это. Зря. Знает ведь уже, что получит "в пятак" сразу же и непосредственно. Но что поделаешь, видать, привычка - вторая натура!), воспринимал мои вопросы, касающиеся конкретизации действий, направленных на нарушение права, самого нарушения, а равно и конкретизацию нарушенного права прямо-таки в штыки, мелковато огрызаясь, и, делая вид, что не понимает обращённых к нему вопросов.
И всё-таки интересно: какие же тут убытки возникли?

Умереть не встать...

Вчерашний процесс, который должен был закончиться решением сегодня. Не закончился. ф.с. К. Гаврилец вынес... определение о возобновлении исследования дела. Есть, стало быть, у него ещё вопросы.
Документы по тому самому процессу о признании сделки по продаже векселя недействительной - получил.
Прямо в автомобиле бросился их листать. каково же было моё удивление, когда я не обнаружил там никаких следов расчёта ликвидности векселя и, соответственно, обоснования той самой позиции, что этот вексель был продан слишком дёшево, по "смешной" цене. Смеха, надо отметить, всё это у меня не вызвало. Теперь придётся самому считать. Не смешно.
Но неужели судья может принять вот такое голословное утверждение о том, что вексель не может стоить менее одной тысячной своей номинальной стоимости?
Странно... Всё-таки, говоря вообще, цена векселя может быть вообще любой - как выше (есть такие случаи), так и ниже его номинала - до нуля.
Хорошо, призаймусь расчётами.

Был ещё один интересный процесс по предварительному договору. Но пока о нём писать не стоит.
А вот о чём как раз стоит написать, так это об одном чудном определении об утверждении мирового соглашения, которое, конечно же, пополнит мою коллекцию под названием "Доска позора".
Оно такое потрясающее по своей глубине и обстоятельствам своего принятия, что стоит поговорить на эту тему.Вначале само определение. (оно помещено будет в хранилище есдинственно с целью доказать, что оно реально существует, а не измысленно мною).
Итак, вонмем!

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

27 августа 1998 года
Заельцовский районный суд Новосибирской области в составе:
председательствующего судьи: Виноградовой В.В.
с участием адвоката К........
при секретаре Палеха Н.А.
рассмотрев в открытом судебном заседании ходатайство сторон по делу по иску О... к В... о признании договора дарения недействительным, об утверждении мирового соглашения,
установил:
Стороны по делу по иску О... к В... о признании договора дарения недействительным, обратились в суд с ходатайством об утверждении мирового соглашения на следующих условиях: истец О... обязуется производить оплату квартирной платы и коммунальных услуг, производить ремонт в кв. хх дома ххх по ул. ХХХХХХХ, отвечать по обязательствам, возникшим из причинения вреда О... третьим лицам в связи с затоплением и т.п. в случаях, если таковые будут, не препятствовать В... в последнюю субботу каждого месяца посещать квартиру с целью проверки ее сохранности, соблюдения правил пользования ею. В... в свою очередь обязуется до конца жизни О... не отчуждать вышеуказанную квартиру любым способом (продавать, дарить, менять и т.д.), не вселяться в не самой и не вселять третьих лиц. Также О... обязуется оплатить госпошлину 2/3 - ххх руб хх коп, а В... 1/3 - ууу руб уу коп.
Последствия ст 220 ГПК РСФСР сторонам разъяснены и понятный.
Суд находит ходатайство О... и В... обоснованным и подлежащим удовлетворению.
На основании изложенного и руководствуясь ст. 219 п.5 ГПК РСФСР, суд

ОПРЕДЕЛИЛ:

Утвердить мировое соглашение между О... и В...
Обязать О... производить своевременную оплату квартирной платы и оплату коммунальных услуг, производить текущий ремонт кв. хх дома ххх по ул. ХХХХХХХ, отвечать по обязательствам из причинения вреда третьим лицам в случае затопления и т.п., не препятствовать В... в последнюю субботу каждого месяца посещать квартиру с целью проверки сохранности квартиры и соблюдения правил пользования ею.
Обязать В... до конца жизни О... не отчуждать квартиру хх д. ххх по ул. ХХХХХХХ любым способом ( продавать, дарить, менять и т.д. ), не вселяться самой и не вселять третьих лиц в указанную квартиру.
Взыскать в О... в госпошлину в доход местного бюджета в размере ххх руб хх коп., а с В... ууу руб уу коп.
Определение может быть обжаловано в Новосибирский областной суд в 10 дней.
Судья: подпись

Это решение - вступило в законную силу 7 сентября года его вынесения. И действует поныне.
Краткая справка:
Виноградова В.В - уже не судья
Палеха Н.А. - ныне мировой судья в Заельцовском районе города Новосибирска
В... - собственница той самой квартиры
О... - по отношению к квартире никто.

Обстоятельства заключения этого нечто таковы:
ответчица отказалась подписывать мировое соглашение. Тогда судья Виноградова В.В. удалила всех из кабинета, включая секретаря, и заявила, что иначе она удовлетворит иск, поскольку "дарение после смерти дарителя недействительно".

Обжаловать это нельзя - истекли все сроки.
Предлагается ответить на вопрос: что из всего этого следует?
Кто из третейских судей мог бы додуматься до такого? А?

Условные обязательства

Ну, из трёх сегодняшних процессов не окончился ни один.
Первый мне пришлось пропустить. Тут - вина не моя, а о прочем говорить просто пока не могу.
Второй был в арбитражном суде Новосибирской области.
Дело-то, в общем-то, такое.
Некий вексель на весьма большую сумму был продан за небольшие деньги предприятием "К" (находится в состоянии банкротства) сначала предприятию "Г", а затем - "Д".
Ну вот, один из кредиторов "К" и заявил требование о признании первоначальной сделки недействительной, мотивировав свои требования так:

1. Сделка купли-продажи была мнимой
2. Сделка купли-продажи была притворной
3. Сделка была крайне невыгодной для кредиторов, так как вексель на большую сумму продан за "смешную" (так в исковом заявлении!) цену.

Процесс этот шёл давно.
Я вошёл в него как третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований относительно предмета спора, то есть вследствие п. 4 ст. 27 АПК РФ дело продолжает рассматриваться именно в арбитражном суде.
Говоря по существу, требования истца представляются пока мне очень, ну, очень странными.
Я никак не могу понять - каким образом мнимая сделка вообще может в то же время оказаться притворной. Наоборот: вследствие притворности сделка может оказаться мнимой - такая ситуация возможна, но тут нужны серьёзные доказательства. А если иметь в виду, что правовые последствия в виде отчуждения векселя и перечисления денег, вообще говоря, наступили, и истец требует именно двусторонней реституции, то как вообще можно говорить именно о мнимости сделки. Ведь мнимой сделкой признаётся именно такая сделка, при заключении которой стороны вовсе не намеревались создать именно юридических последствий. А тут уж именно юридические последствия, - совсем не важно какого качества, - налицо.
Самым интересным, с моей точки зрения, является довод о невыгодности сделки.
Действительно, вексель был продан отнюдь не по его номиналу, хотя он был процентный. Однако, невозможно считать, что вексель, да ещё и с на год (даже больше!) просроченным платежом должен продаваться именно за его номинальную сумму. Ведь вексель представляет собою ещё совершенно не деньги, и его продажная цена существенно зависит от платёжеспособности, или, во всяком случае, ликвидности должников по этому векселю - векселедателя, авалистов, индоссантов, предшествующих предъявителю. Деньги-то за вексель надо отдать сразу, а вот получишь по нему что-то или нет - зависит от многих факторов. А тут - голый вексель, единственным должником по которому является только векселедатель. А у векселедателя никаких денег вообще нет, имущества, кажется, тоже. Есть только установленные судом требования к "Д", однако и у "Д" нет достаточного имущественного покрытия таких требований. Даже на сумму векселя.
Словом, было бы интересно вообще расчитать сумму, которую можно было бы с той или иной степенью вероятности получить по этому векселю при его прямом предъявлении.
И вот тут-то мы подходим к самому процессу.
Понятно, что доказать то, что цена явно занижена, должен истец, причём доказать это, ссылаясь на какие-то материалы. Я даже готов согласиться с его доказательством, но только и исключительно при условии, что сам смогу поверить эти расчёты. А для такой поверки мне надо иметь данные, из которых исходит истец.
Но вот никаких документов я от истца не получил.
Потому сегодняшний процесс вообще начался с моего ходатайства о предоставлении мне документов, приложенных к исковому заявлению, и предоставлении времени для проверки и расчётов.
Я вынужден был дать пояснения, что я вовсе не привередничаю, а просто в самом деле хочу оценить один из трёх доводов истца. А именно этот вот, третий довод, довод, требующий расчёта, я никак не могу оценить с голоса. В отличии от первых двух, которые являются чисто юридическими.
Дело это меня, как ни удивительно, слегка завело. Я и в самом деле хочу просчитать платёжные цепочки и получить оценки ликвидности этого векселя.
Кстати, не исключаю, что реальная цена его - ниже того бланка, на котором он составлен. Если это так - то сделка по его продаже - сверхвыгодна именно для кредиторов должника. Хотя может оказаться и крайне невыгодной для векселедателя, который одновременно является и кредитором... "Д".
В самом деле, если все активы векселедателя состоят только в голых требованиях к "Д", причём на сумму, меньшую, чем сумма векселя, то единственным субъектом, которому может вообще понадобиться этот "бронзовый" вексель является именно "Д" - там его ликвидность весьма высока.
И думаю, что дело как раз в последнем. Для истца крайне выгодно разъединить требования к векселедателю и его долги. Кредитор векселедателя будет ликвидирован вот-вот, и тогда он освободится от обязанностей по векселю (если вексель предварительно вернётся к этому ликвидированному предприятию), а тогда у этого векселедателя останется только кредиторское требование к "Д". А "Д" лишится крайне ликвидного именно для него актива.
Вообще-то это довольно благодатная позиция входа в производства по делу - как третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований относительно предмета спора: не нужны никакие доверенности и особенная связанность своей позицией с чьими-либо интересами, а прав достаточно для нормального и спокойного исследований материалов по делу. Для вхождение в дело таким образом есть специальные инструменты. Несколько странные, но вполне законные.
Удивительно, что часто такое вхождение в спор вызывает раздражение как у судей, так и у сторон. Почему-то все ждут какого-то подвоха. А его-то как раз может и не быть.
Словом, моё ходатайство было удовлетворено, и заседание отложено.

Наконец, последний процесс.
Он достаточно интересен.
Есть г-жа П (представляю её я).
Есть г-жа С.
Они заключили предварительный договор, основным в котором является договор займа.
П обратилась в суд с иском к С, требуя понудить заключить её договор займа и соответственно уплатить заёмную сумму (поскольку договор займа в российском законодательстве - договор реальный).
И вот С в процессе заявляет возражение: имеется дополнительное соглашение, в котором указано, что заём выдаётся только в том случае, когда будет установлено, что некая г-жа СМ не имела полномочий от г-на СН на принятие наследства, оставшегося от умершей г-жи Х.
СМ, СН - третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора.
Я при этом рассуждал просто: условие есть. Технически верно оно составлено или нет относительно цели его составления - вопрос интересный для профессионального юриста, но который находится за пределами процесса. Для решения дела по существу необходимо исследовать доверенность СМ, если таковая имелась, и проверить: есть ли в ней специальное полномочие на принятие наследства. В данном случае прямое указание на такое специальное полномочие требует именно абзац третий п. 1 ст. 1153 ГК РФ.
В доверенности же СМ имелось иное полномочие - полномочие на получение свидетельства о наследстве.
В конце же концов, вопрос состоит только в проверке того - имело или нет место то обстоятельство, которое указано в условии условного обязательства. И не более того. Мы же не обсуждаем вопроса собственности СН.
Интересно то, что представитель СМ противопоставила моим доводам определение суда кассационной инстанции, в котором установлено, что СН принял наследство. Но само по себе принятие наследства СН вообще-то никаким образом не означает, что СМ имела полномочие на принятие такового. Наоборот - может быть и верно, но вот так - нет. Кроме того, само это определение было вынесено в деле, в котором не участвовал ни истец, ни ответчик. Правда, ещё двумя доводами представителя СМ были те, что раз нотариус не углядела отсутствия полномочий, то следовательно (?!) эти полномочия были; а кроме того - истец не представил ни одного судебного решения, которым было бы установлено, что у СМ не было соответствующих полномочий (!!).
Удивительно, что мне даже в шутку никогда не приходят в голову такие странные доводы.
Ну вот, сказали мы всё в прениях, я и представитель СМ использовали право на реплики...

Кстати, удивительно, но отчего-то все считают, что нет никаких ограничений в высказывании мнений в репликах, а ведь я-то считаю, что в репликах истец может говорить только о том, о чём было сказано другими участниками в прениях, а остальные в ответных репликах - только о том, что было сказано до них другими участниками в их репликах. Иначе это уже получается продолжение прений, а совсем не реплики. Но удивительно, что председательствующие в процессах судьи чаще всего совершенно не замечают нарушение правил о доводах в репликах.

Ну, до завтра, до 9:00, объявлен перерыв. ф.с. К. Гаврилец, я так понимаю, обдумывает ситуацию, осложнённую, как ему кажется наличием кассационного определения.

"Странный" отвод...

Сегодня участвовал в действительно интересном процесса в арбитражном суде Новосибирской области. Дело рассматривалось составом по банкротству. Поскольку поведение всех лиц в судебном заседании, включая и "героя дня", было вполне приличным и допустимым, я не буду теперь упоминать фамилии конкретных людей, как частных лиц, так и судей. В конце концов, я не испытываю в данном случае никакого личного ущерба и не полагаю, что имеет смысл тут обсуждать именно личные качества.
Дело же было такое:
Идёт конкурсное производство в отношении некоего ЗАО "С". Дело это довольно скандальное, поведение должностных лиц этого ЗАО "С", в результате пришедшего к банкротству, сейчас однозначной оценке не подлежит по целому ряду обстоятельств. В конце концов, можно просто исходить из факта, что само по себе конкурсное производство идёт.
Один из кредиторов - ОАО "ТУ" подало жалобу в арбитражный суд, в которой просило отстранить управляющего - г-на С, признав ряд его действий незаконными.
Действия же были такими:

1. имущество должника ЗАО "С" было оценено всё скопом, заложенное имущество не было учтено отдельно. (А заложенное имущество именно было заложено в пользу ОАО "ТУ", то есть последний являлся залогодержателем).
2. заложенное имущество было продано не посредством публичных торгов, а посредством публичного предложения, причём продано за действительно невысокую цену.
3. полученные за счёт продажи указанного имущества денежные средства ушли частично в пользу г-на Б. как погашение текущих обязательств, по которым действительно был выдан исполнительный лист и возбуждено исполнительное производство, а остальная, меньшая часть, ушла на текущие расходы по конкурсному производству.

Позиция заявителя - крайне спорна. Прямо из самой жалобы следовало, что даже если конкурсный управляющий и нарушил установленный порядок, то вот уж точно таким нарушением он не нанёс ущерба ни кредиторам, ни должнику. Дело в том, что, права залогодержателя у заявителя-то сохранились в первозданном состоянии, так как они прекращаются исключительно при продаже с публичных торгов, но никак ни посредством публичного предложения (оферты). А что касается распределения денег конкурсным управляющим, так оно фактически происходило помимо его воли, он повлиять на это, в сущности, если и мог, то в весьма и весьма ограниченных объёмах. Да и не имеем мы права обсуждать решения судов по делам, которые мы и в глаза не видели.
Дело интересное, поскольку в нём стоит вопрос: есть ли вообще право жаловаться на действия конкурсного управляющего у кредитора, если последний не может объяснить - чем и в какой именно мере быми умалены или ущемлены его, кредитора, права неверными действиями управляющего. Но об этом - после того, как суд вынесен итоговое определение по делу.
Вё началось значительно интереснее.
Дело в том, что мне, как третейскому судье, рассматривающему один спор в порядке суда ad hoc, попал в руки один любопытный документ. В нём было написано буквально следующее условие:
"4. В случае, если наступит любое из следующих обстоятельств:
...
b. нарушение порядка удовлетворения кредитоских требований при конкурсном производстве в отношении ЗАО "С" или иного нарушения действующего порядка, приведшего прямо или косвенно к снижению ликвидности хотя бы одного из поставщиков заказчика...
...
заказчик обязан уплатить 15% от цены этого договора сверх платежей, предусмотренных этим договором следующим лицам, распределив такой платёж между ними в равных долях:
... Б-а Л.Д. ..."
Весь фокус в том, что как раз Б-а Л.Д. - полное имя одной из судей, рассматривающих именно это дело. Я, заручившись согласием сторон спора, скопировал документ и передал его одному из кредиторов ЗАО "С" - г-ну Б.
И им был заявлен отвод в соответствии с пп. 5 п. 1 ст. 21 АПК РФ.
Я представлял в процессе в арбитражном суде новосибирской области именно г-на Б.
Вообще говоря, заявление отвода - не самое приятное из дел. Отвод всегда на эмоциональном уровне воспринимается не как техническая процедура, а как некая скрытая угроза, что ли. Я сделал, кажется, всё, чтобы снизить неприятное впечатление, котрое отвод оставляет. Когда же я лично был спрошен - что я считаю по этому поводу? я совершенно честно сказал, что снял бы все обсуждения в таких обстоятельствах простым самоотводом.
Подчёркиваю - нет никаких оснований говорить о коррумпированности судьи Б-ой Л.Д. Нет вообще никаких оснований говорить о том, что подобное обязательство перед ней возникло по её воле или с её ведома.
Речь вообще не о том. Речь о том, что продолжение участия этой судьи в рассмотрении как раз того обстоятельства, которое описано в пункте 4.b (а рассматривать и давать оценку этому обстоятельству надо именно в описываемом процессе) может вызвать возникновение кредиторских требований у этой судьи (или, если хотите: у человека с именем Б-а Л.Д.), а значит, основания полагать, что она может быть небеспристрастна - есть.
В этом смысле отвод - способ именно обезопасить судью.
Коллегию, правда, понесло несколько не в ту сторону, так как они попытались выяснить существо всего дела и договора, который я рассматриваю в третейском суде. Но это было легко пресекаемо - я и в самом деле не имею права толковать о таком существе. Никогда и ни с кем. Тем более, я не могу сейчас, до рассмотрения дела по существу, высказывать своё мнение по поводу действительности, заключённости или незаключённости договора, ходе его исполнения, поведении и характеристике поведения его сторон и иных лиц... словом, я на слишком многое не имею права, чтобы углубляться в эту тему. Да и большая часть сведений мне, откровенно говоря, для дела-то и не нужна. А коль скоро не нужна - то и интересоваться я ими не буду.
Судья, конечно, была несколько удивлена, особенно окружением, в котором оказалось её имя в списке, и сказала, что "никто никаких сделок в её интересах или в её пользу не заключал". Я понимаю - что она хотела сказать, но вышло не здорово: никто из нас не может давать подобных гарантий, ибо никто не знает - есть в нашу пользу какие-то сделки или нет, поскольку при заключении договора в пользу третьего лица (ст. 430 ГК РФ) не требуется не только согласие такого третьего лица и не только уведомление его, но он вообще может быть не назван в сделке. Последнее интересно само по себе, но это означает, что, например, договор может содержать обязательство в пользу "первой женщины-альбиноса, которая пройдёт мимо должника по улице". Чаще же всего договоры в пользу третьего лица, не названного в сделке заключаются в морском страховании. Но это - чаще всего!
Коллегия осталась на совещание.
Отвод отклонили.
И знаете по каким основаниям?
Вот - это интересно.

1. представлена только незаверенная копия (очевидно, что это основание мимо - вопрос действительности или заключённости договора рассматриваться не может)
2. нет печатей на копии (тоже - мимо: отсутствие печатей вообще ничего не означает)
3. нет указаний на год рождения, адрес судьи, а, значит, вполне может быть, что имелась в виду не она, а человек с таким же именем, отчеством и фамилией.

И вот третье основание - очень интересно.
По логике определения получается, что одно только указание на имя - не указывает на лицо, а кроме того, коллегия, конечно же, подменила понятия: она сказала фактически, что у судьи возможно не вознкнет никаких прав, в том время, как подлежат рассмотрению другой вопрос: "А могут ли возникнуть права?".
То, что судья поставлена в очень неловкое положение - очевидно. Ну, вообразите себе, что сразу после рассмотрения по существу, ей с каких-то Каймановых островов капнет на счёт какая-то сумма денег. Вот тогда-то и попробуйте доказать, что она - не верблюд. Скандала и отписывания хватит на всю оставшуюся жизнь.
Всё-таки, я считаю, что при таких обстоятельствах надо брать самоотвод.
А Вы как думаете?

Жалоба в ККС

Всё, моё терпение лопнуло.
Публикую ниже жалобу, подготовленную мною в Квалификационную коллегию судей Новосибирской области.

В Квалификационную коллегию судей Новосибирской области
копия: председателю федерального суда
общей юрисдикции Советского района города Новосибирска
Болдырева Марка Рэмовича
его адрес: г. Новосибирск …

Жалоба на совершение дисциплинарного проступка ф.с. О. Сипцовой
(федеральный районный суд общей юрисдикции Советского района города Новосибирска)
20 октября 2006 года после окончания судебного заседания, то есть после того периода, во время которого указания федерального судьи, председательствующего в заседании, являются обязательными для всех участников процесса, и во время которого поведение участников и иных лиц, присутствующих в судебном заседании регулируется нормами ГПК РФ, мой доверитель – г-н В. обратился к федеральной судье О. Сипцовой с просьбой выдать ему копии документов, которые приложили заявители к ходатайству о восстановлении пропущенного срока давности для подачи жалобы в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного суда РФ. Г-н В. при этом являлся участником процесса, в котором должно быть рассмотрено указанное ходатайство.
Ранее, ф.с. О. Сипцова, предварительно направив г-ну В. повестку, в которой указала место и время рассмотрения ходатайства, не указала иных сведений, предусмотренных для указания в судебных извещениях и повестках в ст. 114 ГПК РФ, уже в судебном заседании, о содержании и смысле которого участники узнали прямо в зале суда, в этом же судебном заседании выдала В. копию самого ходатайства, однако не выдавала копий приложений, которые перечислены в нём. Поскольку иным образом найти указанные приложения не удалось, а в ходатайстве имелись прямые указания на то, что такие приложения к нему приложены, В. обратился с просьбой к судье О. Сипцовой выдать копии этих приложений. Федеральный судья О. Сипцова ответила, что она не обязана выдавать копии приложений к ходатайству.
Разговор происходил в кабинете ф.с. О. Сипцовой в здании федерального районного суда общей юрисдикции Советского района города Новосибирска.
В этом кабинете во время разговора находились, кроме секретаря судебного заседания и ф.с. О. Сипцовой: Х, я и В.
Я заметил, что согласно нормам ГПК РФ, суд обязан направить участникам процесса копии как самого заявления или ходатайства, поступившего к нему, так и всех документов, которые приложены к таким заявлениям или ходатайствам.
О. Сипцова взяла лежавший на её столе ГПК РФ, и, взмахнув им над головой сказала: «Покажите – где это в законе написано, что суд должен отослать вам весь пакет документов!»
Не помня на память номер статьи ГПК РФ, я, восприняв взмах кодексом над головой как предложение мне справиться с ним, протянул руку и сказал: «Пожалуйста, сейчас я Вам прочитаю!»
О. Сипцова, хлопнула кодексом по стопке других книг, лежавших у неё на столе, и чванливо заявила: «Ещё Вы мне будете объяснять закон!»
Я ответил: «Отчего же нет? Буду… раз Вы сами просили»
О. Сипцова в совершенно раздражённом тоне бросила: «Нечего тут вступать в полемику с судом! Всё! Свободны!»
На это я ей объяснил, что поскольку мы сейчас не находимся в судебном заседании, то я вполне имею право полемизировать с ней относительно содержания законодательства и смысла норм «совершенно на равных»
О. Сипцова покраснев лицом покраснев, порывисто встала из-за стола, быстро обогнула его и, направляясь почти бегом к двери кабинета, развинченно обронила: «На равных! Ещё чего!»
Я полагаю, что г-жа О. Сипцова нарушила целый ряд норм закона, а равно и нормы судейской этики.
1. При получении ходатайства, к которому были приложены копии документов, она была обязана проверить наличие копий как самого ходатайства, так и всех приложений для участников процесса. В случае если соответствующего числа этих копий не хватало, она обязана была в соответствии со ст. 136 ГПК РФ вынести определение об оставлении ходатайства без движения, в котором предложить заявителю устранить недостаток материалов, направленных в суд. Это правило требует соблюдения для выполнения принципа равенства сторон перед судом. Судья, заведомо зная о существовании указанной нормы в ГПК РФ, имея умысел на ущемление охраняемым законодательством субъективных прав участника процесса, требование названной нормы не исполнила.
2. В нарушение норм ст.ст. 1, 3, 4, 8, 9 Кодекса судейской этики федеральный судья О. Сипцова в оскорбительном тоне с заведомой для неё демонстрацией явного неуважения ко мне, предварительно попросив меня указать ей на норму закона, бросила в мой персональный адрес реплику, явно унижающую моё достоинство. Причём сделала это при моём доверителе. При этом нельзя предполагать, что судья не отдавала себе отчёта в своих действиях, так как находилась в здравом рассудке и ясной памяти, понимала обращенную к ней речь и была способна контролировать свои поступки, не обнаруживая никаких признаков душевного заболевания или расстройства.
3. При напоминании названной судье о том обстоятельстве, что осуществление правосудия производится ею только в судебном заседании, и её полномочия как председательствующего она может осуществлять только в таком заседании, указанная федеральная судья ещё раз, продолжая нарушать этические нормы, подчеркнула, что она не считает себя равной своему собеседнику. Сказанное означает, что указанная судья продемонстрировала свою небеспристрастность в отношении определённых лиц и открыто отрицала право по крайней мере некоторых из них на высказывание своих мнений в её присутствии. Судья при этом не могла не сознавать (по должности), что подобная демонстрация неуважения к свободе иного лица высказывать его мнение является нарушением конституционных прав и свобод последнего. Таким образом, будучи федеральным судьёй, О. Сипцова заведомо для себя продемонстрировала допустимость нарушения конституционных прав и свобод.
Вынужден напомнить, что субъективным правом именно участника судебного процесса и его представителя является предъявление требований к любому должностному лицу и представителю власти соблюдать закон и уважать такие субъективные права. Названное субъективное право включает в себя и право указать любому представителю власти, включая и федерального судью, в том числе даже и федерального судью О. Сипцову, на существование тех или иных норм законодательства и иных нормативных актов. При всех остальных отношениях судья остаётся таким же профессиональным юристом, как и все прочие. Он не обладает ни непогрешимостью, ни непререкаемостью. Он не имеет права использовать свой статус федерального судьи ни для каких целей, отличных от отправления правосудия. Судейский иммунитет никак не предназначен для проявления судьёй неуважения к иным лицам или унижения их чести или достоинства.
Перечисленные выше лица, находившиеся со мной вместе в кабинете судьи О. Сипцовой, могут подтвердить сведения, изложенные в этой жалобе.
О происшедшем мною немедленно была поставлена в известность председатель указанного выше суда.
В соответствии с изложенным

прошу

применить к федеральному судье О. Сипцовой меры дисциплинарного воздействия, предусмотренные федеральным законодательством и Кодексом судейской этики с целью невоспроизвдения впредь повторения ею подобного поведения, позорящего не только звание судьи, но и честь профессионального юриста.
Марк Болдырев

Победы и разочарования

Откровенное свинство возмущает.
Особенно свинство хамски чванливое.
Особенно свинство, облечённое в высокомерие.
В высшей степени - свинство, замешанное на откровенной неправоте, прикрывающее собственное ничтожество.
Стараюсь не называть фамилий людей непубличных. В конце концов не следует трепать имя человека пока и поскольку он по роду ли работы или по каким иным причинам отстаивает частные интересы. Даже интересы неправые. Но нет и не может быть прощения тем юристам, которые откровенно позорны в своём небрежении к своим ли доверителям (но это, конечно, их дело частное, интимное, а потому не подлежащее лишний раз публичному обсуждению без особой надобности), к свои ли коллегам. В последнем случае, принадлежа так или иначе к корпорации юристов, считаю возможным такие фамилии называть.
Называю - г-н Д.В. Перфильев.
То, что я узнал сегодня об этом господине, шокировало.
Однако, начнём сначала.
Я писал об объявлении перерыва в арбитражном процессе, где рассматривалось заявление ООО П об оспаривании решения третейского суда.
Перерыв был объявлен именно затем, что ф.с. О. Кругликова сочла необходимым разобраться с материалами, которые предоставили мы в своём ходатайстве перед началом судебного заседания.г-н Д.В. Перфильев, а именно он представлял интересы ООО П, и именно он сочинил и подал заявление в арбитражный суд Новосибирской области, до перерыва заявил, что у него-де есть что ответить на наши возражения.
Возражения же эти сводились вот к чему:
1. из определения федерального суда общей юрисдикции Центрального района города Новосибирска видно, что 27 марта 2006 года ООО П подало в означенный в определении суд заявление об оспаривании третейского решения. Такое заявление, как мы понимаем и знаем, требует приложения копии решения третейского суда, которое оспаривается. Это именно то же самое третейское решение, заявление об оспаривании которого рассматривалось в арбитражном суде Новосибирской области. Следовательно, по крайней мере 27 марта 2006 года содержание третейского решения уже было известно ООО П и его копия в окончательном виде у ООО П уже имелась.
2. из вступившего в законную силу решения мирового судьи 6-го судебного участка Калининского района города Новосибирска, где участником в деле было ООО П, также прямо упоминается в качестве доказательств, имеющихся в материалах по делу, оспариваемое третейское решение. А решение мирового судьи, заметим, вынесено 28 марта 2006 года. Следовательно и не позднее 28 марта 2006 года решение третейского суда уже у ООО П было. А срок на оспаривание третейского решения вообще установлен в 3 месяца. На дворе - октябрь. Заявление подано где-то в сентябре 2006 года.
3. спор, который рассмотрел третейский суд, состоял в том, что комитент - г-н О (непредприниматель) требовал у ООО Д признать его право собственности на объект недвижимого имущества, основывая своё право на договоре комиссии, в котором О был комитентом, а ООО Д - комиссионером, исполнившим указание комитента по приобретению имущества, а затем зарегистрировавшим это имущество на себя. Следовательно, спор вовсе не был никаким таким экономическим, а одна из его сторон - не была субъектом предпринимательской деятельности, то есть компетентным судом ( в смысле ФЗ "О третейских судах в РФ") был не арбитражный суд, а суд общей юрисдикции.
4. дело об оспаривании решения третейского суда по заявлению ООО П было прекращено производством в федеральном суде общей юрисдикции Центрального района города Новосибирска. И это определение вступило в законную силу
...
Мне не довелось прийти в судебное заседание после перерыва, так как у меня, в который раз случилась накладка: в 9:30 того же дня слушалось дело по иску С. к К. о признании права собственности на жилое помещение и выселении, с дополнением о признании ордера недействительным и выселении с предоставлением иного жилого помещения и встречный иск К. к С. о признании ордера недействительным. Не довелось, хотя я и очень хотел.
Но, следуя своему правилу, я попросил записать судоговорение и прослушал его, а затем опросил двух человек, которые были на процессе. Опросил подробно, с описанием деталей поведения всех, включая, конечно, и судью. Мне не всё равно - кто судья и как он себя ведёт. Я искренне считаю, что как бы то ни было, но это - моя страна, это - моя власть, это - мои судьи... Мне не всё равно - кто они.
Оговорюсь сразу - ф.с. О. Кругликова вела себя более, чем достойно. Если не считать неподдельного удивления, выраженного ею при заявлении мною ходатайств 17 октября 2006 года, - что, впрочем, совершено было предсказуемо и понятно, - ни единого замечания, которое можно было бы поставить ей в качестве упрёка в предвзятости, сделать было невозможно. По замечательному выражению одной моей знакомой: "как греческая статуя". Словом: как судья.
(г-н Д.В. Перфильев и вправду, как и было им обещано, написал пространные возражения на отзыв О. Возражения замечательные по своему содержанию, однако, не в них теперь дело, и они будут представлены на суд общественности чуть позже. Представлены, впрочем, без всякой критики с моей стороны. Судите о качестве работы этого господина и о способе его рассуждений сами).
Судья начала задавать вопросы прежде всего по срокам. г-н Д.В. Перфильев солидно-небрежным тоном ответствовал, что, мол, определения, в том числе и федерального суда общей юрисдикции Центрального района не имеют преюдициального значения для дела, а что до знакомства с третейским решением, то ООО П-де ознакомилось с ним не ранее 26 июня 2006 года, причём, г-н Д.В. Перфильев утверждал, что указанное решение было направлено ему из федерального суда общей юрисдикции Заельцовского района города Новосибирска ф.с. О. Каминской. Однако, судья была непреклонна и поинтересовалась - каким же тогда образом они сумели направить в суд общей юрисдикции Центрального района города Новосибирска заявление об оспаривании третейского решения 26 марта 2006 года, если они третейского решения не имели? и каким образом они участвовали в деле у мирового судьи 6-го судебного участка Калининского района, не имея возможности, тем не менее, ознакомиться с решением третейского суда, которое прямо было в деле. И вот тут г-н Д.В. Перфильев в том же самом солидно-небрежном тоне брякнул: "Ну, знаете, в этих судах общей юрисдикции всякое бывает!" Видите ли, сам люблю обобщать, но всё-таки стремлюсь, чтобы мои обобщения (возможно и ошибочные именно как обобщения, наверное, надо быть с ними поаккуратнее) основывались, тем не менее, на точных фактах. Особенно, когда это касается суждения о судьях. Бросать же вот такое в судебном заседании, вот так,прикрывая собственное нехайство, огульное обвинение всех на свете "этих судов общей юрисдикции", то есть как раз тех самых судов, без которых мы точно не можем обойтись, в обоснование процессуальной позиции, мне никогда не приходило в голову. Одно дело - свободные высказывания, другое дело - разговор в процессе. Даже по записи было слышно, что судью это покоробило: "В судах, - заметила она, - ничего всякого не бывает. Там всё происходит в соответствии с процессуальным законом!"
Удивительно, но развинченный тон г-на Д.В. Перфильева не изменился. А зря.
Его понесло дальше...
А судья продолжила задавать вопросы по документам, которые появились в суде в результате удовлетворённых ходатайств 17 октября 2006 года.
"Скажите, - продолжала выяснять точку зрения г-на Д.В. Перфильева судья, - а в чём Вы видите экономический характер спора, который рассмотрел третейский суд?" Представитель ООО П начал длинное рассуждение вокруг того, каким образом указанное помещение использовалось ООО Д, и какое его использование рекомендовали эксперты, а также о том, что оно же, дескать, нежилое. По логике г-а Д.В. Перфильева получалось, что любое приобретение нежилого помещения - экономическая деятельность. Я вообще-то, слушая этот поток сознания (он будет хорошо представлен в письменном творении г-на Д.В. Перфильева), подумал себе: "А вот интересно - приобретение дощатого туалета на земельном участке - тоже экономическая деятельность? Или строительства гаража? И то и другое, ну, никаким образом жилыми помещениями не признаешь". А г-н Д.В. Перфильев продолжал полунебрежно сыпать ссылками на постановления различных ФАС, классификаторы, нормы и правила. "Позвольте, - настаивала судья. - Вот я читаю предмет спора прямо так, как он указан в решении: признать право собственности. О просит суд признать его право собственности на нежилые помещения. В чём же здесь экономическая деятельность?" Опять в ответ уверенно-невнятный поток слов.
Тут представитель ООО Д - г-н В. вмешивается и начинает объяснять "по-простому": "Ну вот если бы О и ООО Д не имели бы третейской записи, то куда же они пошли бы за разрешением спора? В суд общей юрисдикции или в арбитражный суд? Конечно, в суд общей юрисдикции!" Замечание В., надо отметить, было совершенно точным - именно таким вопросом критериально и определяется компетентный суд для оспаривания решения третейского суда. Это как раз тот суд, которому было бы подсудно дело, если бы оно не рассматривалось третейским судом. В этом смысле критерий этот совершенно точный. А В. продолжил: "Ну вот, поэтому Вы и обратились за оспариванием третейского решения в федеральный суд общей юрисдикции Центрального района города Новосибирска, где и получили определение".
В ответ на это г-н Д.В. Перфильев и произносит фразу, от которой у меня волосы дыбом поднялись. Произносит её вальяжно, с интонациями небрежного ментора: "А, у нас там слабый юрист был!"
Я видел в заседании федерального районного суда общей юрисдикции Центрального района города Новосибирска, в том самом заседании, этого их юриста - г-на Б. Наблюдал за ним и позднее - в федеральном суде общей юрисдикции Железнодорожного района города Новосибирска, где слушается дело об освобождении имущества из-под ареста по иску г-на О. У меня есть своё, впрочем, отнюдь не сложившееся и не окончательное мнение об этом юристе - г-не Б. Я вовсе не в восторге от его поведения и высказываний. Я не восторгаюсь его профессионализмом. Но, когда я услышал вот это самое: "А, у нас там слабый юрист был!", в качестве отзыва не о коллеге даже, а о союзнике, у меня возникло только одна характеристика: "Свинья!". Наглая, самодовольная свинья. И оттого, что этот субъект вот так по свойски разгуливает в коридорах в арбитражном суде Новосибирской области, делает этого субъекта ещё гаже.
Дело вовсе не в том. что г-н Д.В. Перфильев не прав по существу или отстаивает интересы, противоположные тем, которые отстаиваю я. Работа у нас такая. И поэтому как раз нам, частным поверенным, обязательно нужно держать себя в твёрдых этических рамках. Дело и не в том, что г-н Д.В. Перфильев городит чушь в процессе. В конце концов, не моё дело оценивать - виновно ли он это делает. Это - дело его и его доверителя, дело интимное, дело, в которое можно встрять только по особенному уполномочию, и, если и встревать, то только члену корпорации и аккуратно, с максимальной терпимостью и пониманием. Мы - люди не публичные, и у нас много тайн, в том числе и тайн чужих, тайн тактических. Однако, позволить себе вот так, принародно, в судебном процессе, при судье и своих противниках отнестись о своём коллеге и союзнике может только законченная сволочь, которая если что и чтит в этом мире, то исключительно самоё себя.
А процесс, он, конечно, благополучно проиграл. Дело было прекращено, как мы и предполагали.
Определение будет выдано завтра, 20 октября 2006 года. Хочу почитать. И зайти извиниться перед ф.с. О. Кругликовой, что не смог прийти на заседание. Объясню - может быть поймёт. Не хочу, чтобы складывалось впечатление, будто бы я манкировал процессом.
Просто дело, в котором я был занят, было делом в суде первой инстанции, касалось выселения семьи с маленькими детьми из единственной квартиры... однако, по порядку.
А мне очень захотелось после всей этой информации о г-не Д.В. Перфильеве пойти и принять душ. А ведь как слабо он выглядел в кассационной инстанции Новосибирского областного суда, где поддерживал написанную им жалобу на определение федерального суда общей юрисдикции Заельцовского района города Новосибирска, коим по определению третейского суда был наложен арест на помещения, по которым спорил О с ООО Д... как стушёвывался он перед ф.с. Ю.И. Дронем... и с какой небрежной вальяжностью он тогда заявил в коридоре, проиграв процесс, что, дескать, суды общей юрисдикции это не его профиль, что он - специалист по арбитражному процессу. Теперь мы встретились в арбитражном суде. А того, кто бьётся за те же интересы в суде общей юрисдикции, где "всякое бывает" этот субъект назвал "слабым юристом!", назвал за глаза, при посторонних, без тени сомнения, без сожаления. Мерзость...Боже, Боже... как всё-таки хорошо иногда чего-то не знать! Неужто и я выгляжу так же...Воистину: "Умножающий знанье - умножает печаль!"

Я же во время этого сидел в другом процессе: в федеральном суде общей юрисдикции Центрального района города Новосибирска.
Там длинная предыстория.
С. обратился в суд с иском К., мэрии города Новосибирска и др. о признании ордера недействительным, о признании недействительным договора приватизации квартиры, о выселении.
Иск он мотивировал следующим образом.
Когда-то году эдак в 199... С. заключил договор с предприятием Н., согласно которому это предприятие продавало квартиру в доме на ул. О.; С., как он утверждает, въехал в квартиру, а затем - отсутствовал год или полтора, а когда вернулся, то обнаружил, что в его квартире живёт другой человек - К. с семьёй и, мало того, К. уже приватизировал эту квартиру. С. считает эту квартиру своей собственностью.
Вот таковы были основания заявленного первоначально иска. В требованиях: признать ордер, выданный К., недействительным, признать договор приватизации недействительным, признать квартиру собственностью С., выселить К. с семьёй. К несчастью, К. оказался ещё и сотрудником милиции, а потому попутно С. использовал, с моей точки зрения уже запрещённый приём - написал кляузу, впрочем, совершенно безосновательную, на К. в прокуратуру, что К., дескать, злоупотребил властью.
Сам С. в суд не являлся, приходил и приходит в процесс его представитель - г-н П., судя по поведению бывший прокурорский работник. Это именно для бывших работников прокуратуры (ну как же - белая кость!) характерны реплики типа: "Читайте документы - там всё написано!" в ответ на прямые уточняющие вопросы... особенно тогда, когда он сам не знает - что следует на такие вопросы ответить.
П. вёл себя именно так. Не то, чтобы вызывающе, но довольно высокомерно, будто бы я, представитель г-на К., уже полный неуч и оборванец, пришедший в процесс мешать ему, г-ну П., отстаивать некое правое дело.
Ладно, впрочем. Хоть меня это и завело, но такие вещи я вполне могу переморгать. Не страшно. У меня за мою практику бывало и похлеще - в меня чернильницами кидались... а что? - что было, то было.
Я обратил внимание (а было это в первой половине этого года), что договор по приобретению квартиры не зарегистрирован в БТИ, а, следовательно, согласно тогда действовавшим нормам ГК РСФСР право собственности на его основании не возникло, а кроме того, если бы такое право собственности возникло, то С. не въезжал бы в эту квартиру по ордеру.П. первоначально начал говорить, что я "ввожу суд в заблуждение" (ещё один типично прокурорский штамп), что на самом деле, фактически квартиру передали, а ордер... ну это... это - так, мол, С., - неграмотный в юридическом смысле... ему, мол, сказали, мол, обещали, а он... и так далее.
Я продолжал настаивать на разъяснении оснований иска, тем более, что изложены эти основания в самом исковом заявлении были крайне невнятно. Там было скорее описание некоторой ситуации, а не логически правильное перечисление обстоятельств. Вот тут я впервые и услышал от П. это самое: "Читайте документы, там всё написано!"
Меня тогда поразила судья, которая рассматривает это дело. Поразила неприятно. ф.с. О. Чистова была в каком-то взвинченном состоянии и восприняла мои назойливо-занудные вопросы просто как обструкцию. Клянусь - и в мыслях не было устраивать обструкции - я действительно не мог понять оснований, а, как очевидно, вот уж что-то, а основания иска понимать в гражданском судебном процессе надо всенепременно.
Словом, на раздражённой ноте мы тогда разошлись.
В следующем заседании, П. принёс дополнение к иску. Там практически ничего нового не было, какая-то пара строчек. Моё занудство. Раздражение судьи, которое уже просто начало меня настораживать. Снова отложение.
П. опять приносит теперь уже "изменение иска" - он пишет, что С. получил квартиру по ордеру, а, следовательно, К. нарушает его права теперь уже как нанимателя и должен быть выселен.
Уточняем (и я и судья) - как выселен - с предоставлением или без предоставления иного жилого помещения. Странный ответ П., что его доверителю, мол, всё равно... а затем... словом, потом было ещё несколько заседаний и в конце концов, П. определился с позицией: он просит выселить К. и его семью в ту квартиру, в которой он ранее проживал. Но, заметим, вот незадача: та квартира уже приватизирована и, следовательно, С. просит выселить К. с семьёй в квартиру, в которой уже есть собственники. И собственники эти - частные лица.
Я возражаю против принятия дополнения, поскольку изменяются и основания и предмет иска, что ГПК РФ не допускает. Судья раздражена. Ходатайство об изменении иска удовлетворяет. Я бросаю реплику, что мне странно, как теперь она будет рассматривать такой вот компот, судья мне делает замечание.
Откладывает дело.
Попутно всплывают всякие интересные документы, нами заявляется встречный иск, в дело, наконец-то вступает прокурор - симпатичная молодая женщина, которая тоже вначале отчего-то воспринимает меня как врага народа...ладно... словом, прибавляется много новых подробностей, подробностей весьма любопытных, но о них лучше сейчас не говорить по тактическим соображениям.
На этом же заседании произошло вот что.
Все, наконец, явились, свои позиции подтвердили.
Я настойчиво, в который уже раз, спросил представителя С. - г-на П. об основаниях иска.
Ну что поделаешь - ну вот такой я бестолковый.
Этот г-н стоял демонстративно повернувшись ко мне спиной, так что вопросы я задавал его затылку, спине и заднице. Что поделаешь - наверное его на государственной службе такому обхождению обучили.
Перетерпим.
В ответ снова: "Читайте иск - там всё написано!"
Но тут я уже не отстаю: "Я, конечно, умею читать по-русски, но мне всё-таки кое-что не понятно. Вы требуете выселить К. потому что он живёт в квартире принадлежащей как собственность С. или же вы хотите выселить его, потому что С. имеет право по договору найма как наниматель?"
Опять в ответ пренебрежительная реплика.
Я настаиваю, причём добавляю, что если он не хочет давать пояснения, то пусть так и скажет - это его право. (Это я у ф.с. Ю.И. Дроня научился)
Наконец, получаю внятный ответ, что он не хочет отвечать.
Замечательно.
Дело дошло и до пояснении мною моей позиции.
Я стал рассуждать.
Я сказал, что поскольку я по скудоумию своему так и не смог разобраться в основаниях иска, то я вынужден говорить сразу о двух взаимоисключающих основаниях. То есть фактически я стал делать работу как раз представителя С.
Первое из оснований: С. - собственник и требует виндицировать вещь, которая принадлежит как собственность ему, С. Хорошо. Но тогда следует отметить, что у С. нет законного основания полагать себя собственником. Квартира его контрагенту по договору никогда не принадлежала, договор не зарегистрирован, квартира по акту не передана.
Второе из оснований: С. - наниматель по договору социального найма. Тогда он, действительно, пытается защитить свои жилищные права как нанимателя. Но тогда только и исключительно как наниматель. Но в этом случае он незаконно получил эту квартиру (вот тут как раз и важны те самые подробности, которые всплыли за это время).
Я ещё раз поясняю, что оба эти основания в деле одновременно присутствовать не могут, так как если даже человек и является одновременно и собственником и нанимателем, то обязательство по договору найма должны прекратиться совпадением кредитора и должника в одном лице.
И тут судью, похоже, озаряет. То ли отпуск сказался, то ли раздражение в отношении меня прошло.
Но что мне понравилось: ф.с. О. Чистова совершенно открыто говорит, что тогда, когда она принимала иск, был прав я, а не она, и что это дополнение, вообще-то, не подлежало принятию. И что от первоначальных-то требований никто не отказывался. По крайней мере такого определения не выносилось. Зря я, стало быть, так уж на неё грешил.
О! настал момент истины. Слава Господу!
А г-н П. - в замешательстве. Ему предстоит теперь именно от чего-то отказаться.
А это - не лучший выбор, потому что вернуться к тем требованиям, от которых он откажется, он не может. И посоветоваться с доверителем не может. Наконец-то ему надо принимать решение здесь и сейчас и расчистить ту кучу-малу, которую он сам со своим доверителем и сгородил.
И он отказался от признания права собственности!..
Прокурор попросил отложить заседание, чтобы ознакомиться с делом
...
А третье дело... впрочем, довольно. Третье дело лучше обсуждать после получения мотивированного решения. Но резолютивная часть у меня опять вызвала вопросы и явное недоумение.Что-то случилось с судьями по такой категории дел.Определённо, что-то случилось...

Один суд - два судьи

Сегодня было три процесса.
Два - отложены.
Один - закончился решением.
Ну, тот, который закончился решением был и ясен и показателен одновременно.
Вёл его тот самый ф.с. К. Гаврилец, который не стыдится аккуратно читать ГПК РФ и ГК РФ, чем заслуживает моё уважение. Кто-то может и подумать, будто открытая попытка разобраться с нормой закона в присутствии участников процесса - проявление слабости, а вот я так думаю, что напротив - именно демонстрация всезнайства и шапкозакидательства (иные судьи прямо вот так на цитирование закона мне и заявляли: "Ну, у нас в РФ только суд имеет право толковать закон!") - мерзко и недостойно. Тем более, что я никогда не поверю в абсолютное знание ни одного судьи. Равно, впрочем, как и любого человека. А кроме того, юрист - не фокусник в цирке и не обязан помнить наизусть всю справочную литературу, именуемую кодексами.
Фабула же дела была такова.
Более одного года тому назад вынесенным решением по иску И к Н была взыскана сумма... впрочем, эта фабула уже была изложена в материале "В Бобруйск!"
Именно в заседании по этому делу ф.с. К. Гаврилец читал ГПК РФ и обнаружил - что именно является надлежащим уведомлением в соответствии с законодательством.
По своему существу дело было предельно простое, и искушение его махом рассмотреть и сбросить со счетов было весьма высоко. Судья удержался. Откладывал из-за неявки Ц(ответчик) раза три. И вот, наконец, сегодня суду было предоставлено и надлежащее судебное извещение и отметка Ц в его получении. Собственноручная отметка.
Заседание закончилось за пятнадцать минут. Ну, решение там, конечно, понятное и форсированное, так как преюдициально уже были установлены:

• наличие убытков, которые причинены И со стороны Ц,
• наличие договора поручительства Н за возмещение убытков, которые причинил Ц,
• размер этих убытков.

Но всё-таки именно при совершенной очевидности существа дела и, возможно, из-за этой совершенной очевидности меня поразила аккуратность соблюдения именно того закона, который в первую очередь направлен на судей - закона процессуального, аккуратность, пусть даже и граничащая с занудством: "Так написано в законе!"
Надо будет иметь в виду добросовестность этого судьи.
Этот же судья, кстати, сегодня рассматривал ещё одно дело с моим участием. Дело чрезвычайно интересное, но изложение его фабулы пока тактически преждевременно.
Третий процесс закончился, даже ещё и не начавшись: суд ранее выносил определение об истребовании материалов от всяких разных чиновников, а они... плевать хотели на запросы мирового судьи. Я, высказывая свою точку зрения, заметил, что суд связан собственным определением, поэтому деваться ему некуда - надо ждать ответов, а чиновная волокита будет продолжаться столько, сколько суды будут воздерживаться от применения судебных санкций за неответы на запросы.
И ещё... Ну это - песня!
Сегодня, наконец, получили апелляционное определение ф.с. М.А. Савельевой, ну той самой, которая уже вынесла чудесное решение, что Б. не мог заказать В. доказательство неконституционности норм статьи. Только теперь это было определение по совсем другому делу. Ранее я о нём глуховато, правда, но упоминал.
Итак - определение готово. И скоро оно пополнит мою коллекцию курьёзов.
Это, опять-таки, не определение. Это - поэма, баллада, песня. Это - откровение.
Дело же было такое.
Автомобиль ОАО "Р" стукнул машину У.
Вина водителя автомобиля ОАО "Р" была указана в ГАИ-шном протоколе.
Б. заключил с У. договор поручительства, в котором обязался возместить часть убытков, которые причинило ОАО "Р".
У. обратилась к мировому судье 2-го судебного участка Заельцовского района города Новосибирска с просьбой взыскать с Б. в числе прочего часть упущенной выгоды. И судья вынесла несколько парадоксальное решение, в котором установила, однако, что причинителем вреда является именно ОАО "Р". Правда, при этом судья почему-то сочла, что договор поручительства регулируется правилами о переводе долга (ст. 391 ГК РФ), а возмещение убытков вообще и упущенной выгоды, в частности, - ст. 1064 ГК РФ (возмещение материального вреда).
У. не стала обжаловать этого решения. Оно вступило в законную силу. И таким образом, оказалось преюдициально установлено обстоятельство, что причинителем вреда У всё-таки является ОАО "Р", а не кто-то иной.
У. обратилась к тому же мировому судье 2-го судебного участка Заельцовского района, пытаясь на сходных основаниях взыскать с Б. часть упущенной выгоды, но уже по договору поручительства, датированному иной датой. То есть, говоря строго, У. обратилась в суд по иным основаниям, а значит, суд был обязан рассматривать это дело. Правда, имея уже перед собою преюдицию, созданную им же: ОАО "Р" - причинитель вреда.
Вообще-то я не советовал У. поступать именно так. Я лично полагаю, что не было никакой необходимости насиловать судью Н. Кузнецову даже и в том случае, когда она очевидным образом заблудилась в нормах материального права. Тем более, что иск вполне можно было направить в другой район, не играя на нервах судьи. Ну, уж как У. сделала, так и сделала.
м.с. Н. Кузнецова оказалась с той же степенью упрямства, что и У. Женщины! что уж тут с ними поделаешь! И вынесла практически текстуально такое же решение, в котором, правда, написала, что ОАО "Р" только по мнению У причинило вред.
Вот тут-то У. взяла и написала апеляционную жалобу, в которой указала:

• суд неверно применил ст. 391 ГК РФ ("Перевод долга"), в то время как подлежала применению ст. 361 ГК РФ ("Договор поручительства");
• суд неверно применил ст. 1064 ГК РФ, поскольку по меньшей мере упущенная выгода, возместить часть которой требовала У. никак не сводятся к материальному вреду;
• суд не применил п. 2 ст. 61 ГПК РФ, в то время, как вступившим в законную силу решением было уже установлено, что причинителем вреда являлось именно ОАО "Р".

Б. поддержал апелляционную жалобу и пояснил, что в том случае, когда суд неверно применил нормы материального права, - а то, что они были применены неверно было видно совершено всем, в том числе и суду, и даже представителю ОАО "Р", - решение подлежит отмене во всяком случае, а затем суд обязан вынести новое решение, хотя бы и с такой же резолютивной частью, но на верных основаниях.
И как вы думате - что же сотворила ф.с. М.А. Савельева?
Не догадаетесь!..
Она - оставила решение без изменения, а апелляционную жалобу без удовлетворения!
А как же она мотивировала такое чудное определение?
О! Это - нечто!
Она аккуратно переписала все доводы жалобы, а затем, не взяв на себя труда (впрочем и понятно почему - труд этот был непосильный, ибо рациональных-то оснований под всем этим не было!) описать отчего же она отвергла каждый из весьма, впрочем, немногочисленных доводов апелляционной жалобы, что, конечно, сделать была просто обязана в силу прямого на то указания в ГПК РФ, написала следующее:
а) У. злоупотребила своим правом, поскольку обратилась в суд, который уже рассмотрел аналогичное дело (о как!);
б) судебное решение не может быть отменено по одним только формальным основаниям (то есть - применение совсем не тех статей, которые регулируют спорное правоотношение это, по мнению М.А. Савельевой, - формальное основание!)
в) если суд и ошибся в процессуальном законе, то эта ошибка не привела к неверному решению (то есть надо понимать так, что неприменение п. 2 ст. 61 ГПК РФ - это так себе, ошибка, не преведшая к неверному решению, а ст.ст. 361, 391, 1064 и 15 ГК РФ - процессуальные! А вот я-то по скудоумию своему полагал, что указанные статьи ГК РФ как раз относятся исключительно к праву материальному)
Ни фига себе! - сказал я себе. - Отмочила...
И теперь попытайтесь только мне сказать, что такое решение не есть заведомо для судьи неправосудное! Тогда я отвечу Вам, что такому судье, для которого такого рода умозаключение не заведомо неправосудное, общественно-опасно вообще быть судьёй.
Обязательно напишу надзорную жалобу. А в "Доске позора" ещё появятся файлы. Насладитесь.
А ведь и ф.с. К. Гаврилец и ф.с. М. Савельева - судьи одного и того же суда - федерального суда общей юрисдикции Заельцовского района города Новосибирска. Там же, впрочем, работает и ф.с. О. Каминская, решение которой у меня в другом ящичке хранилища.